БАНКИ
| Главная страница | База данных по публикациям | Обсудить |
| ЭКОНОМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ БАНКИ |
Михаил Матовников (cтарший научный сотрудник Института экономики переходного периода)
Банкиры, детища которых пережили кризис, сегодня находятся в эйфории. Рост депозитов и средств на расчетных счетах, приток новых клиентов, увеличение спроса на кредиты, рост ликвидности промышленных заемщиков - поводов для оптимизма более чем достаточно. И лишь немногие из них отдают себе отчет в том, что рост банковского сектора в период посткризисной стабилизации не бывает устойчивым и грозит целым веером неприятностей. Дело в том, что этот рост не заработан, а подпитывается по схеме финансовой пирамиды: обслуживание обязательств осуществляется в значительной степени за счет притока новых средств. И если ресурсы, привлеченные таким образом, не будут инвестированы в рентабельные проекты, то период посткризисного расширения банковской системы закончится весьма плачевно. В принципе возможно и развитие нового кризиса, когда выявится истинное качество сделанных кредитных вложений, а постоянное рефинансирование обязательств за счет притока новых ресурсов сменится необходимостью расплачиваться по ним из доходов банков.
Этот печальный сценарий будет знаменовать собой окончание второго цикла в развитии российской банковской системы. Первый цикл был отмечен значительным ростом реальных активов, кредитов и депозитов банков в 1995-1996 годах с последующим вызреванием банковского кризиса. Принципиально важно, что качество менеджмента и безудержное стремление банков, особенно крупнейших, к расширению делали банковский кризис в России неизбежным даже в отсутствие девальвации. Уже с конца 1997 года, когда источники экстенсивного роста были исчерпаны, банки, рассчитывавшие на продолжение притока средств, столкнулись с проблемами обслуживания обязательств. Этот факт лежал в основе процентной войны, начатой крупнейшими фининститутами с целью привлечения новых вкладов населения в первой половине 1998 года.
В основе этого цикла развития банковского сектора лежат изменения спроса хозяйства на деньги (а следовательно, и на базовые банковские "продукты" - кредиты и депозиты), происходящие под воздействием сдвигов в денежной политике и макроэкономической ситуации. Высокая инфляция и падающая национальная валюта приводят к сокращению спроса на деньги, что угнетает активность банковского сектора и тормозит рост его количественных показателей. Напротив, в периоды макроэкономической стабилизации, как это было в постинфляционных 1995-1996 годах и постдевальвационном 1999-м, банки начинают развиваться ускоренными темпами.
При этом активность банков сдерживается двумя ключевыми факторами - дефицитом ликвидности и недостатком капитала. В нисходящей и кризисной фазах цикла лимитирующим фактором выступает дефицит ликвидности. На стадии же расширения жесткие границы экспансии банкам ставит их недокапитализация.
Накопление банковской системой избыточных резервов в 1999 году, широко обсуждаемое в прессе, является совершенно закономерным процессом, характерным для банковской системы, испытавшей утрату значительной части своего капитала. Этот феномен, особенно при сочетании банковского и макроэкономического кризиса, встречается достаточно часто. Наиболее полно он исследован на примере американских банков в период Великой депрессии. В частности, нью-йоркские банки увеличили избыточные резервы с менее 1% чистых депозитов (все депозиты за вычетом обязательных резервов) в 1929 году до более чем 30% в 1939-м. Одним из возможных объяснений этого является стремление банков уверить клиентов в собственной надежности. Такая политика менее эффективна, чем рекапитализация, но в условиях банковского кризиса привлечение нового капитала слишком дорого, поэтому собственники и менеджеры банка выбирают политику повышенной ликвидности. Несомненно, свой вклад вносит и отсутствие привлекательных вложений во время кризиса.
Если исходить из уровня накопленных резервов, банковская система страны только за счет возвращения к показателям интенсивности их использования, достигнутым к началу 1998 года, могла бы увеличить объем кредитов экономике в полтора раза. Однако после кризиса 1998 года, когда банковская система потеряла, по данным ЦБР, 55% капитала, даже имеющиеся кредитные вложения для значительной части банков не обеспечены собственными средствами. Именно капитализация будет одним из решающих конкурентных преимуществ. Банки, обеспечившие максимальный рост капитала, сумеют воспользоваться избытком резервов для кредитования, в то время как весьма ликвидные, но недокапитализированные банки будут вынуждены размещать ресурсы в сравнительно низкодоходные активы.
Существуют два принципиально различных пути рекапитализации банковского сектора. Во-первых, речь может идти о внесении новых средств акционерами, а во-вторых, уставный капитал может быть увеличен за счет переоформления обязательств банка в уставном капитале. Эти два способа не в равной степени эффективны с точки зрения восстановления платежеспособности банка. Внесение новых средств позволяет не только улучшить ликвидность банка, но и изменить структуру вложений за счет направления полученных средств на рентабельные проекты. Переоформление обязательств в доли участия в банке обладает тем преимуществом, что не требует поиска новых средств, но оно не решает проблемы изменения структуры активов и требует согласия кредиторов.
Как показывает мировой опыт, увеличение капитала банков, находящихся в тяжелом положении, редко обходится без активной роли государства. Возможности предприятий частного сектора по рекапитализации банков, акционерами которых они являются, невелики, а в новых условиях акционеры сами нуждаются в заемных средствах. И, хотя подобных шагов можно ожидать со стороны крупнейших экспортеров, такие усилия в любом случае будут, скорее всего, точечными и затронут лишь немногие банки. Тяжелая ситуация с бюджетом делает невозможным использование средств федерального бюджета на рекапитализацию даже государственных банков. Что касается ЦБР, то его вмешательство, похоже, ограничится увеличением капитала Внешторгбанка; проблема же рекапитализации Сбербанка была решена еще в конце 1998 года "в рабочем порядке".
Средства бюджетов субфедеральных уровней, которые могут быть направлены на поддержку банков, связанных с местной администрацией, также вряд ли могут быть велики, особенно в преддверии выборов.
Не менее специфична и ситуация со структурами иностранных банков на территории России. Такие банки идеально подходят для рекапитализации путем конвертации обязательств в акционерный капитал. Их ресурсы в значительной степени были сформированы за счет кредитов материнских банков, так что кредитору и единственному акционеру в одном лице проще принять такое решение, чем банку с более сложной структурой пассивов. Дополнительным соображением, способствующим принятию именно такого решения, являются сложности с выводом из России средств, получаемых в результате реструктуризации ГКО-ОФЗ, которые составляли существенную долю активов этих банков. Одновременно те же средства могут быть направлены на новые вложения с целью изменения структуры активов в желаемом направлении.
В отличие от 1996 года, когда задача рекапитализации банков в аналогичной ситуации была решена за счет бюджета через рынок ГКО-ОФЗ (расчеты показывают, что за этот год в пользу банковского сектора таким образом было перераспределено около 4% ВВП), 1999-й и последующие годы почти не оставляют надежды на такое развитие событий из-за трудностей с бюджетом и ориентации на снижение объема заимствований.
Весьма скептически можно оценить и возможности самих банков по мобилизации доходных источников наращивания капитала. Относительная стабильность валютного курса не оставляет простора для спекуляций. В целом финансовые рынки после кризиса не дают достаточного дохода. Межбанковский рынок в значительной степени также потерял спекулятивную привлекательность. Ставки по рублевым кредитам сроком 1-3 дня к лету 1999 года (по данным МФД) снизились до уровня менее 10% годовых с учетом реинвестирования, а по кредитам в валюте ставки опустились до среднемирового уровня - 4-5% годовых.
После кризиса банки столкнулись с невозможностью значительного увеличения процентной маржи, так как кредитные ставки уже вышли в реально положительную область (на уровень примерно 45% годовых при ожидаемой инфляции около 40%); депозитные же ставки к лету 1999 года уже снизились почти до предкризисного уровня. При этом в период непосредственно после кризиса предотвращение оттока депозитов требовало высоких ставок по обязательствам, и в итоге Сбербанк в течение нескольких месяцев вынужден был поддерживать крайне высокие депозитные ставки, уменьшая конкурентам поле для маневра. При неизменной марже уменьшение активов в реальном выражении означает, что банки могут позволить себе значительно меньше непроцентных расходов. При том, что значительная часть расходов была привязана к доллару США и росла быстрее темпов инфляции, восстановление рентабельности многих банков будет делом нелегким. Тем не менее анализ отчетов о прибыли и убытках банков за первое полугодие показывает, что после переходного периода для значительной их части рентабельность может быть восстановлена на уровне примерно 5% среднегодовых активов, при этом региональные банки сохранят традиционное преимущество более высокой рентабельности.
Лидеров нового этапа развития банковской системы определит способность наращивать капитал, в то время как в 1996-1997 годах на первом месте стояла возможность привлечения новых обязательств. Только увеличение активов при консолидации расходов позволит выжить значительной части банков. Соответственно, усилится тенденция к концентрации капитала в банковской системе.
В результате рост капитала банков за счет внутренних источников будет распределен в банковской системе крайне неравномерно и достанется прежде всего крупнейшим московским банкам (в первую очередь Сбербанку и банкам со стопроцентным иностранным капиталом) и банкам, сохранившим во время кризиса большую часть своего капитала либо сумевшим восстановить его за счет внешних источников.
© , #40 (203) от 25 октября 1999